Прошло семьдесят пять лет со дня трагедии, обрушившейся на ингушский народ –выселение в далекий и суровый Северный Казахстан. На протяжении долгих тринадцати лет, пройдя все круги ада, маленький народ ни на минуту не терял надежду вернуться на свою историческую родину. Многие десятилетия информация о произошедшем геноциде умалчивалась, а люди, пытавшиеся придать ее огласке преследовались на государственном уровне К огромному сожалению, жертвами этого чудовищного акта сталинского режима стали десятки тысяча ингушей.
В наши дни тяжело осознавать и тот факт, что с каждым годом становится всё меньше и меньше свидетелей и очевидцев выселения ингушей в Казахстан в 1944 году. Только они могут рассказать настоящую правду о тяжёлой участи спецпереселенцев, как тогда называли депортированных ингушей. Корреспондент нашей газеты встретился с одним из таких участников тех событий, жителем с. п. Нестеровское Абдул-Хамидом Омаровым. Этот добрейшей души старейшина сполна испил всю чашу произошедшей трагедии.
Родившемуся в далеком 1933 году, Абдул-Хамиду на момент выселения было неполных одиннадцать лет. По его воспоминаниям, их семья из семи человек проживала в горном селе Таргим.
-Кроме Омаровых, здесь проживали Ганиевы и Горбаковы, — вспоминает Абдул-Хамид. К геноциду Сталин и Берия подготовились заблаговременно.
В конце 1943 года рядом с Таргимом в местечке Олларти, до самой реки Асса был разбит огромный военный лагерь, установлены палатки, в которых расположились солдаты. В находящейся неподалеку школе-семилетке были прекращены занятия и там расквартировали офицеров.
В моей памяти навсегда остались вечно голодные солдаты, жалея которых местные жители, сами практически выживая, кормили, чем могли. Нередко, я сам, по просьбе родителей носил им испеченные матерью кукурузные лепешки. Информация о том, что непонятное и страшное угрожает народу иногда просачивалась среди местных жителей, но никто просто не мог себе представить, что такое можно сотворить с целым народом, при том, что многие из мужчин сражались на фронте с общим для всей страны врагом. Периодически всех мужчин под различными предлогами собирали в школе на всевозможные собрания, и никто не удивился, когда вечером 22 февраля их пригласили на очередной сход. Здесь старшие из офицеров сказали, что с завтрашнего дня в горной местности начнутся учения и всем местным жителям будет небезопасно находиться на улице и вне села, так же строжайше предупредили держать под замками своих волкодавов. Таким обманом они лишили их всякой возможности оказать сопротивление или сбежать в спасительные горы.
Предчувствуя что-то недоброе, отец не сомкнул ночью глаз и худшие опасения подтвердились. Перед самым рассветом, рядом с селом началось какое-то движение, выкрики солдат и стрельба. В нашу дверь раздался грубый стук. Открыв её, мы увидели на пороге солдат с винтовками. Отец думал, что это пришли забрать только его и начал собираться, но солдаты приказали разбудить детей и выйти всем во двор. Собравшись в спешке, вся семья оказалась на улице и здесь открылась горькая правда. Мы увидели своих соседей, которых сгоняли на поляну перед рекой Асса, увидели как выводят из сараев их лошадей и ослов, на которых военные давно положили глаз. Худшие слухи подтвердились. Это было началом наших долгих страдании.
Как военнопленных, в сопровождении вооруженных солдат, легко одетых, без нормального запаса пищи, людей пешком повели через горы. К вечеру колонна добралась до села Эрши. Обессиленные от долгого перехода люди, буквально валились с ног. Здесь, в опустевшем селе солдаты занялись мародерством, рыская по домам, отлавливая скот и птицу, оставшуюся от вывезенных раннее жителей этого села. Колону, несмотря на близость домов, расположили под открытым небом, старикам, детям, женщинам пришлось спать на земле. В этот день в горах стояла удивительная погода, без мороза и снега и это чудо помогло многим избежать смерть от холода.
На следующий день мы добрались до Алкуна. Здесь нас погрузили в грузовики и глубокой ночью, уже в станице Слепцовская мы оказались в товарняках. Из удобств в голых вагонах без нар и мест для сидения была только буржуйка размером с ведро. Причем дров, чтобы топить ее не было абсолютно. Не было даже соломы, чтобы подстелить ее на время сна.
У жителей горных сел был самый минимум еды и единственным спасением от неминуемой голодной смерти был жиденький соевый суп, который выдавали на редких станциях. Санитарные удобства — большое ведро для скромных горцев, всегда хранивших человеческое достоинство, оправление естественных потребностей превращалось в настоящую пытку. Покидать вагоны категорически запрещалось. На каждой станции, около дверей вагонов, между вагонами и под их окнами стояли вооруженные солдаты. Стариков, детей и женщин везли как военнопленных и относились к ним порою хуже, чем к пленникам.
После двухдневного пешего похода и восемнадцати суток пыток в вагонах для перевозки скота, мы прибыли в Павлодарскую область. Здесь выгрузили в снег и через какое-то время загнали в холодный ангар. В моей памяти осталась огромная щука, выловленная отцом в Иртыше, которую поделили между жителями этого ангара.
Через несколько дней нас распределили по баракам, в которых проживали заключенные Гулага. В этих бараках началась трагедия для многих семей. Стресс, холод, полуголодное существование в бараках, где до этого проживали не менее обездоленные заключенные, стали причинами массовой гибели новых обитателей.
Кое-как наладившие свой быт, ослабленные люди стали умирать от инфекционных заболеваний. Буквально через полтора года, т.е. к концу сорок пятого года в семье из семи человек в живых остался только я. Больной, находящийся на грани жизни и смерти, был помещен в детский дом. В этом детском доме находилось несколько сотен беспризорников и практически все дети были из ингушских и чеченских семей.
На второй год меня, единственного выжившего из семьи, забрал к себе в село Шактал, родной дядя Хусейн. Чтобы преодолеет двести километров до своего племянника, ему пришлось собирать кучу разрешений. Ведь спецпереселенцы без суда и следствия были ограничены практически во всех правах. Живя у дяди, я пошел в школу, но полноценного обучения не получалось. Чтобы выжить, нам, детям репрессированных, приходилось оставлять учебу и с ранней весны и до поздней осени трудиться на колхозных полях.
Несмотря на все невзгоды, выпавшие на его долю, он не озлобился и в этом большую роль сыграли добрые люди, которые ему встречались на его жизненном пути. С особой теплотой он вспоминает нового председателя колхоза, казаха по национальности Акима Корашева, который шестнадцатилетнего Абдул-Хамида, практически против его воли, отправил учиться на курсы механизаторов. Отлично окончив их, он получил новый, но морально устаревший трактор ХТЗ на железных колесах.
Этот первый железный конь был его любимцем, он знал в нем каждый болтик. Оправдав надежды председателя колхоза, он быстро выбился в передовики производства.
В 1953 году, когда началось знаменитое освоение целинных земель, в первых рядах трудились спецпереселенцы, в исле которых был и наш земляк.
В 1955 году, когда пришел к власти Никита Хрущев, были частично сняты ограничения и Абдул-Хамид отправился в армию. Первые призывы были только в строительные батальоны. Его направили в город Кемерово на строительство азотного завода.
После армии, когда он уже работал мотористом и учетчиком на пилораме, в 1957 году вышло постановление, разрешающее всем спецпереселенцам вернуться на родину, и он в числе первых стал собираться в дорогу. Но его путь домой, по независящим от него обстоятельствам, растянулся еще на десять лет. За это время он еще раз потерял свой дом и сумел построить новый, женился, получил специальность водителя грузовой машины самой высокой категории.
Вернувшись на Кавказ, Абдул-Хамид осел в станице Нестеровская, в колхозе «Путь коммунизма» трудился 38 лет, вырастил достойными членами общества семь детей, среди которых военные, учителя
И сегодня, несмотря на все невзгоды, которые выпали на его судьбу и судьбу всего ингушского народа, он не унывает, дарит всем свою душевную доброту, всегда рад гостям, посещает многочисленные общественные мероприятия, где делится своими воспоминаниями, выделяя в них позитивные моменты. Настоящий человек, настоящий ингуш, пример для подражания и источник бесконечного оптимизма.
Б. Гадиев